Диаспора - Страница 74

Веганский полис Картер-Циммерман с неожиданным оптимизмом воспринял известие о кальмарах. Карпал как мог смягчал удар, исподволь внушая, что открытие было сделано только благодаря далекому путешествию сквозь реальную, физическую Вселенную. Как ни поразительно, даже самые консервативные граждане клюнули на эту наживку. До старта самой неприятной перспективой казалось столкновение с «инопланетными солипсистами» - ничего омерзительнее Диаспора не могла бы встретить. Так оно и произошло - и вдруг все нашли способ увидеть неприятное в благородном свете. Орландо даже заявлял:

- На такое поведутся даже граждане маргинальных полисов. Мы пересекли реальное пространство, чтобы обнаружить подлинно чуждую нам виртуальную реальность на иной планете! А? Мы им это впарим как синтез воззрений двух миров.

Паоло продолжал переживать насчет Земли, где его первоначальная личность и другие граждане с надеждой ожидали подробной информации с Орфея. Как они себя поведут, получив сообщение о коврах Вана? Примут ли его близко к сердцу, забьются ли назад в герметичные миры, предав забвению физическую реальность? Этот путь позволил бы пережить и Ящерицу, и все остальное: стоило лишь зарыться поглубже и похоронить себя там.

- Где же инопланетяне, Елена? - досадливо сказал он. - Те, с кем мы мечтали повстречаться? Те, с кем мы могли бы найти общий язык? Те, у кого нам есть чему поучиться?

- Понятия не имею, - она вдруг зашлась смехом.

- Hy чего ты?

- Ой, до меня только сейчас дошло. Представь себе, как тем же самым вопросом мучаются наши кальмары!

ЧАСТЬ ПЯТАЯ

- Стрижа они и сами видели, - сказала Ятима. - Полагаю, их бы удивили перемены с момента их отбытия.

- А еще их бы несказанно удивило, как долго мы бродили в трех соснах, - ернически вставил Паоло.

- Совершенства нет на свете, - ответила Ятима недовольно. — Я в технической стороне вопроса лучше смыслю, но все же не обойдусь без твоей помощи, чтобы все сложить воедино.

- Почему?

Паоло без устали подтягивался на балке, за которую держался.

- А ты не собираешься им рассказать про Пуанкаре?

- Собираюсь.

- Тогда им нелишне будет узнать о злоключениях Орландо.

УТЯЖЕЛЕНИЕ

Полис Картер-Циммерман, межзвездное пространство. Стандартное время Коалиции 84 274 532 121 904. Универсальное время 01:15:19.058, 4 июля 4936 года.

Орландо Венетти пришел в себя в двенадцатый раз за девять веков, преисполненный надежд и ничуть не сомневаясь, что вольтерьянский К-Ц прибыл к месту назначения. Голова работала быстро и четко. Предыдущие срочные пробуждения были связаны с новостными сводками из других клонов полиса, но в последний раз он уходил в сон, зная, что никто больше не успеет допрежь его самого. Настала очередь вольтерьянцев снабжать новостями другие клоны - даже если им придется пополнить растущий перечень пустынных миров, посторфеанских разочарований.

Он перекатился на бок и посмотрел на часы у кровати. Сверкающие символы парили в черноте каюты. Семнадцать лет до прибытия. Кто-то в другом К-Ц совершил важное открытие, достаточно значительное, чтобы экзоличность сочла необходимым разбудить хозяина. Орландо почувствовал себя обманутым. Его энтузиазм насчет откровений из других полисов испарился световые годы и десятилетия назад.

Он полежал еще немного, дожидаясь, пока воспоминания о сновидении всплывут на поверхность сознания. Ему снилось, как Лиана и Паоло спорят с ним в атлантском доме, пытаясь убедить, что Паоло и в самом деле его сын. Лиана даже показывала ему изображения родов. Когда Орландо начал ей рассказывать про психогенезис, Паоло фыркнул и бросил:

- Попробуй-ка это в пробирке провернуть!

Орландо понял, что у него нет выбора. Придется все им выложить про Ящерицу. И хотя он вообразил, что у Паоло есть шанс ускользнуть целым и невредимым, во сне ему открылось, что это было невозможно. Паоло ведь тоже был плотником, и роботы вскоре найдут в руинах три почерневших тела.

Орландо смежил веки и подождал, пока душевная боль уйдет. Он сказал Паоло, что проведет весь путь в криогенной заморозке, полностью отключившись от внешнего мира; ему не хотелось никому признаваться, что вместо этого он выбрал сны. Мудрая предосторожность, учитывая Фомальгаут. Тот дремлющий клон так или иначе развился бы в независимую личность; случайные шумы вмешались бы в работу программ ревоплощения и гарантировали бы такой исход даже без учета разницы в поступающей на вход сенсорной информации. Но Орландо не мог думать о нем как о мертвеце. Да, его земная личность совершила самоубийство, но это не считается. Он всегда намеревался слиться со всеми клонами в конце Диаспоры, и потеря пары-тройки стала для него ничуть не большей трагедией, чем утрата воспоминаний за один-два дня из тысячи.

Он вышел из каюты и босиком побрел по холодной траве на край летающего острова. В окружении господствовала тьма, такая же непроницаемая, как в безлунную ночь на Земле, но почва была ровной, а дорогу он хорошо знал. Он с радостью избавил себя от сомнительной нужды в испражнении, но лишаться услады опорожнить мочевой пузырь стремился не больше, чем отказаться от секса. Оба псевдофизиологических акта были продуктом его доброй воли. Они уже сильно разошлись с биологическими императивами и приблизились к таким нематериальным удовольствиям, как, например, музыка. Бетховена он себе оставил, чем же моча хуже? Глядя, как струя исчезает в непроглядной пустоте под скалами, он заставил ее извиваться фигурами Лиссажу.

Он передал Паоло лишь малую часть себя - как и любой хороший Мостостроитель, - но достаточную, чтобы между ними наладилось взаимопонимание. Он радовался, представляя себе грядущие поколения их рода, воображая, как они примутся исследовать неисчерпаемое разнообразие возможностей виртуальной реальности. Перерабатывать себя в попытке соблюсти личностную преемственность он почел бы самообманом. Вот поэтому он и спал по старинке: сны его никем и ничем не управлялись, оставаясь хаотичным напластованием идей, далеким от кристальной ясности и детализации подконтрольных воле спящего фантазий или терапевтических психодрам свежеприбывшего иммигранта. В его снах, видениях млекопитающего, Лиана еще никогда не возникала. Он еще не спускался по тернистому пути аллегорий и катарсиса, призванному смягчить боль утраты. Сны ничего ему не открывали, ничего не значили, ничего не меняли. Но отказаться от них, отменить их, запрограммировать - это все равно что воткнуть в себя острый кинжал.