Устроили голосование. Карпал проиграл. В пустынях было слишком пусто и непонятно, что искать. Экспедиция решила сосредоточить все усилия на Отшельниках.
Орландо медленно полз по светящейся скале, чувствуя болезненные уколы гальки своей единственной широкой трясущейся ножкой. Части тела, выступавшие из-под панциря, казались ему опасно уязвимыми. Двадцать килотау в роли Отшельника, в роли оператора куклы-дистантника на гиперповерхности Пуанкаре, и он уже перенимает их эмоции, если такие существуют. А может, ему просто симпатично туннельное зрение - оно помогало урезать болезненно обильный визуальной информацией пятимерный ландшафт.
Он понял, что подобрался совсем близко к соседу, вытянул девять ложноножек и изобразил жест номер 17, единственную оставшуюся неиспытанной последовательность. Ощущение было такое, словно он раскинул руки в стороны и стал гнуть пальцы, пытаясь показать жест из языка знаков, тупо заученный без понимания истинного смысла. Он ждал, оглядывая туннель в жемчужном свете, отраженном чужим телом.
Ничего не случилось.
Настоящие Отшельники выбирались из своего укрытия только затем, чтобы соорудить себе новое. Это происходило, когда они перерастали старый панцирь, нуждались в перемене источника пищи, уходили от какой-то опасности или навязчивого дискомфорта. Временами два обнажившихся Отшельника встречались на кривой дорожке. За девять мегатау наблюдений поверхности звезды с помощью роя атмосферных зондов было зарегистрировано аж семнадцать таких случаев. Отшельники не дрались и не совокуплялись, разве что в этом участвовали труднообнаружи-мые в следовых количествах химические вещества, но выставляли дополнительные стебельковые органы, общим числом вплоть до двенадцати гиперцилиндров, прозванных Еленой ложноножками. Проползая мимо друг друга, они помахивали стебельками и выполняли определенные жесты.
Теоретически это были акты общения, но с таким малым объемом выборки трудно было строить какие-то предположения насчет языка Отшельников. Отчаявшись, ксенологи сконструировали тысячу отшельникообразных роботов, заставили их прорыть себе норорты и экскретировать жутко правдоподобные панцири, надеясь, что это вызовет у настоящих Отшельников какую-то реакцию. Этого не произошло, но все еще сохранялась возможность, что встреча робота с Отшельником состоится, когда один из соседей решит выбраться из своей пещерки и соорудить себе новое укрытие.
Обычно роботами управляли неразумные программы, а также несколько добровольцев-граждан полиса, в их числе Орландо. Он начинал подозревать, что Отшельники действительно так тупы, какими кажутся, но если бы это подтвердилось, он испытал бы скорей облегчение, чем разочарование. Угрохать на них столько времени было приятней, чем если бы в конечном счете выяснилось, что разумные существа способны по доброй воле превратить себя вот в такое.
Орландо захотел взглянуть на небо, но не смог: чувствительная к инфракрасному излучению лицевая гиперповерхность не обладала способностью к таким резким изгибам. Отшельники и многие другие обитатели Пуанкаре вместо зрения пользовались интерферометрией: изображение формировали не с помощью линз, а накапливая сведения о разнице фаз излучения, упавшего на различные элементы массива фоторецепторов. Поскольку изучение живых Отшельников по понятным причинам было затруднено, а микробная аутопсия тел других существ мало что сообщала о том, как работали их органы восприятия при жизни, никто, строго говоря, не имел понятия, как именно Отшельники видят мир. Цвет и пространственное размещение рецепторов, однако, наталкивали на мысль, что они воспринимают термическое сияние самого ландшафта. Панцири, нагревшиеся от тел, были немного теплее окрестного камня, так что вся их жизнь проходила в коконе света. Орландо в своей пещерке подстроил яркость таким образом, чтобы восприятие сделалось относительно комфортным, но дальше этого в попытках приспособиться к способу жизни Отшельников не зашел. Когда маленькие иглоголовые осьминожки заползали к нему в пасть, он аккуратно выпроваживал их наружу по запасному туннелю. Как бы тупы ни были эти существа, он не намеревался пожирать их в бессмысленной попытке уподобиться Отшельнику или понять особенности его мировосприятия - попытке, по всей вероятности, мертворожденной.
Экзоличность внезапно внедрила в его окружение текстовую врезку. Двумерный объект занимал пренебрежимо малую часть пятимерного поля зрения, а в гиперальной плоскости казался тонюсенькой паутинкой. Тем не менее слова привлекали его внимание, как если бы отображались прямо у него перед носом в трехмерном пространстве. Просканировав окно и прочитав новости, он ощутил сильный прилив deja vu, как если бы понял смысл страницы, еще не дочитав ее до конца.
Вольтерьянский К-Ц на Стриже потерял с ними контакт почти на триста лет. C макросферной стороны связь никогда не обрывалась. Поток фотонов, созданный сингулярностью, неразрывно передавал пакеты данных с 4955 года по универсальному до 5242-го. Но граждане К-Ц на Стриже только сейчас пришли в себя после долгого кошмара, год за годом гадая, возобновятся ли еще реципрокные бета-распады.
Орландо прыгнул обратно на Летающий Остров, к себе в каюту, в трехмерное тело. Он сел на кровать и затрясся. Они еще не потерпели кораблекрушение. Еще не потерялись. Комната выглядела так же, как и всегда. Достоверно и уютно. Но это ложь! Ничто из этого за пределами полиса существовать не может: ни деревянный пол, ни матрас, ни тело. Все это невозможно физически. Он слишком далеко забрался, слишком долго путешествовал, и возврата в старый мир, как, впрочем, и шанса сжиться с новым, не осталось.