Диаспора - Страница 89

ДУАЛЬНОСТЬ

Полис Картер-Циммерман, U*.

Орландо Венетти стоял у входа в свою каюту и смотрел, как его родная вселенная исчезает вдали. Купол небес над Летающим Островом показывал макросферу в замочной скважине - всего пара бледных звездочек, а станция, сооруженная ими у сингулярности, предстала быстро гаснущим просверком бледного белого света над западным горизонтом. Что до самой сингулярности, то на таком расстоянии она была невидима. Сигнальный маяк станции отражал регулярный поток фотонов, исходивший из нее, и так отмечал координаты сингулярности.

Если команда на Стриже вдруг перестанет посылать им эти фотоны, сингулярность моментально исчезнет из виду. Безмас-совая аномалия в вакууме, размером не больше субатомной резонансной частицы... ее будет невозможно отыскать. Но если некому послать, значит, некому и принять - так какой смысл перелопачивать вакуум в поисках дороги домой? Какие бы данные ни проникли обратно через сингулярность, они тут же индуцируют бессмысленный бета-распад нейтронов Стрижа. Некоторые граждане ожидали, что сингулярность будет окружена Алхимическими артефактами, но Орландо ничуть не удивился, найдя всю окрестность совершенно заброшенной - на противоположном конце ведь не было никаких механизмов.

Маяк удалялся неестественно быстро, как если бы полис набирал сумасшедшее ускорение. Еще один знак закона обратных четвертых степеней: во всех направлениях все детали горизонта истончаются быстрее. Орландо досмотрел, как успокаивающий световой импульс пропадает из виду, и посмеялся над животным чувством одиночества, обуявшим его. Где угодно можно потеряться. Еще на Земле был с ним случай, когда всего в двадцати километрах от дома он чуть не умер от истощения. Расстояние и масштаб ничего не значат. Их можно обратить вспять, но это может и не получиться. Все равно. Что бы этот новый мир с ним ни сделал, медленная смерть от голода и обезвоживания не идет ни в какое сравнение с новыми опасностями.

- Убрать небо, - обратился он к виртуальному движку. В каждый момент времени обычный обзор с Летающего Острова - через обычный двумерный купол - покрывал лишь узкий сектор ма-кросферного четырехмерного небосклона. Но полушарие умело сканировать небеса, как житель Флатландии - обычное пространство, поворачивая плоскость обычного своего зрения. Орландо наблюдал, как небо заполняется звездами и снова пустеет. Впрочем, звезд тут было гораздо меньше, чем доводилось ему видеть в небе Атланты даже в полнолуние. Поистине замечательно, что он вообще их видит, если они так широко разбросаны, а световой конус каждой так узок. На востоке появилась рыжевато-красная капля света и тут же исчезла. Пуанкаре, звезда-соседка сингулярности, исходная цель исследовательской партии. Чтобы добраться до нее, потребовалось около сорока мегатау. Никто не ложился в заморозку: слишком многое надо было обдумать, слишком много оставалось доделать. Орландо собрался с мыслями.

-Показать U*.

Его экзоличность отреагировала, закрутив глазные яблоки в гиперсферы, перестроив сетчатки в четырехмерные светочувствительные массивы, обновив прошивку зрительной коры и нейронную модель пространства так, чтобы хозяин смог воспринять происходящее в пяти измерениях. Мир в голове стремительно расширился. Орландо испуганно вскрикнул и зажмурился, скованный паникой и внезапно нахлынувшей морской болезнью. Он уже проделывал такое в шестнадцатимерном пространстве, чтобы поглядеть на орфеанского кальмара, но это ведь была игра, участие в которой подстегивал азарт первооткрывателей. Все равно что прокатиться верхом на комете или поплавать в кровяном русле - заводит адреналиновые железы, но всеобъемлющих последствий не имеет. Макросфера - не игрушка, она гораздо реальнее Летающего Острова, реальнее симулированной плоти, реальнее - здесь и сейчас - развалин Атланты, скрытых за едва различимым в космическом вакууме пятнышком. По этой арене путешествовал полис, на ней разыгрывались все его мысли и чувства. Вот это происходило в действительности. Подумав так, он решительно открыл глаза.

Звезд сразу прибавилось, но они показались ему разбросанными куда реже: слишком много стало незаполненной пустоты. Сам того не осознавая, он начал соединять точки мысленными линиями, набросками созвездий. Здесь не было стрелков и воинов, не было Скорпионов и Орионов, единственная линия между двумя звездами зачастую оставалась пределом мечтаний. Зрительное восприятие растянулось, помимо обычного поля, еще в пару ортогональных направлений: Карпал, приятель Паоло, предложил называть их квадральным и квинальным, но без очевидного повода их различать Орландо склонялся к обобщенному термину: гиперальная плоскость.

Нейронные сети в его зрительной коре, снабженные пространственной разметкой, предоставляли непосредственное перцептуальное восприятие в гиперальных направлениях, но чтобы извлечь из полученной информации когнитивный смысл, все еще требовалось сознательное усилие. Но они точно не были вертикальны. Такая реализация следовала главнейшей из промежуточных действующих сил. Направление гравитации или осевая симметрия тела ничего общего с ними не имели. Если бы житель Флатландии мог наблюдать мир за пределами родной плоскости, ему бы он всегда показался вертикальным, а его собственное щелястое зрение направлялось бы «по бокам». Новые направления макросферы не были и латеральны, так что, в отличие от «вертикально стоящего» жителя альтернативной Флатландии, зрение Орландо не могло распространяться в «задействованные» стороны. Когда он сознательным усилием разделял визуальное поле на левое и правое полуполя, все чисто гиперальные пары звезд попадали в одну сторону, а все чисто вертикальные пары - в другую. Какой бы «здравый смысл» ни диктовала оставшаяся возможность, у неба не было ни единой причины наливаться глубиной, а у звезд - подмигивать ему оттуда и вытягиваться в его сторону, словно голографические изображения с экрана.